Москва - в отличие от любого другого города - на удивление богата рок-певицами. Вынося за скобки степень их незаурядности (в рок, в отличие от попса, безголосые и бесталанные женщины не ходят), заметим, что все они, при безусловном своеобразии и неповторимости авторского и вокального почерка, схожи в одном: их с большей или меньшей степенью легкости можно соотнести с какой-либо одной гранью жанра. Даже те, кто склонен к поиску, в каждой из временно выбранных ипостасей, как правило, придерживаются рамок оной. И только одну диковинную птицу из стаи московских Сирен определить к любому из возможных (и невозможных) стилей столь же трудно, как посадить на цепь ветер или заключить в пробирку ночной туман. Это экзотическое существо зовут Рада.
Следуя всеобщей привычке сравнивать непонятное с понятным, рассортировывать, пристегивать и объяснять, Раду (с ее ТЕРНОВНИКОМ) попеременно пытались зачислить в "свои" то обитатели Русского Готического Проекта, то приверженцы психоделии, то любители этно-рока, то хиппи, то мистики-оккультисты... Ко всему этому она, безусловно, имеет отношение - ко всему сразу, но ни к чему конкретно. Лестные сравнения с Диамандой Галас и - одновременно - с Валентиной Пономаревой мало что доказывают. Частично заимствуемые вокальные приемы "инфернальной гречанки" у Рады охлаждаются и раскрашиваются в совсем иные цвета; с цыганской дивой же Раду хоть и сближает экзотическая "восточная" внешность (при польских-то кровях!), но разводит все та же неопределимость жанра: и к романсу, и к джазу Рада имеет отношение довольно косвенное. Ближе - Нико (со многими оговорками), еще ближе - Лиза Джерард (со многими поправками). Если же добавить, что в списке почитаемых Радой певиц равное место занимают Има Сумак, Нина Хаген и Янка Дягилева - то. Впрочем, довольно попыток. Оставим за Радой право быть уникальной (а это факт) и обратимся к предметам более конкретным - то бишь, к истории. Сказать "ничто не предвещало" - значит, злостно исказить истину. Еще в нежнейшем возрасте Радислава Анчевская (в девичестве Цапина) не знала лучшего развлечения, чем вылезти на дачное крыльцо со скакалкой, изображающей микрофон, и поражать пением всего, чего ни попадя, окружающих сверстников. Не то, чтоб ей снились лавры Пугачевой, - просто нравилось вести себя так, а не иначе. Окончив школу, Рада, однако, пошла учиться не "на артистку", что было бы естественно, а на филолога - в Ивановский университет (в МГУ боялась не поступить). Выучившись и вернувшись в Москву, столь же весело и без всяких предчувствий устроилась работать в Гуманитарный Фонд им. Пушкина - точнее, в одноименную газету, прелюбопытнейшее издание, освещавшее альтернативную культурную жизнь Москвы начала 90-х с непринужденностью самиздатовского листочка и глубиной, доступной лишь профессиональным искусствоведам. В недрах редакции "Гуманитарного Фонда" произошло ее знакомство не только с первым составом будущего ТЕРНОВНИКА, но и с признанным столпом всея отечественной рок-журналистики - Сергеем Геннадьевичем Гурьевым. Знакомство оказалось судьбоносным. Во-первых, Гурьев стал таскать молодую журналистку на все мало-мальски интересные рок-концерты; Янка, Летов, Ник Рок-Н-Ролл произвели на Раду ошеломляющее впечатление: "Это был абсолютный шок. Я поняла, какие тексты можно писать, как можно по сцене двигаться, петь. Такая жесткая искренность..." Все девические стихи о несчастной любви были мгновенно забракованы, все попытки петь под гитару в стилистике "городского романса" - отметены с негодованием. Началось совсем иное: Рада разрабатывала голос - "кричала, орала, визжала, отслушивала какие-то фольклорные вещи, этнические, драла с них бессовестно и нагло; и от очень большого желания, от очень большого количества криков на единицу времени прорезался довольно сильный, пронзительный вокал". Рада пробовала сочинять другие стихи - не с жесткой рифмовкой и ясным содержанием, а фиксировать, например, увиденное во сне, работать, как с текстом, с видениями, цветовыми пятнами, образами, угадывать за ритмикой слов будущую мелодию. И это тоже не могло ускользнуть от внимания Гурьева - не только большого любителя хорошего женского вокала, но и чуткого открывателя талантов. "Домашняя" исполнительница песен под двухаккордный аккомпанемент под его бдительным оком и не без его протекции стала расцветать в Большую Московскую Андеграундную Надежду. Хотя по образу жизни и творчества Рада - хоть и родившаяся в Нижнем Новгороде, но, по сути, коренная москвичка и ни в коем разе не маргиналка - на роль андеграундной звезды подходила не более, чем орхидея - на символ ядерной катастрофы. Однако чтобы адекватно продемонстрировать намечающейся публике обретенные способности, Раде нужна была группа. Группа сколотилась в октябре 1991 года и за девять прошедших с того момента лет меняла состав как минимум четырежды, - неизменными ее участниками оставались только Рада и гитарист, сочинитель и аранжировщик Владимир Анчевский. Название коллективу Рада придумала в буквальном смысле на ходу, взглянув на лежащую на книжном лотке книгу "Поющие в терновнике". Хотя ничто случайно не происходит, и многовариантность функций этого самого терновника (терновый венец, "per aspera ad astra" - можно и другое всякое пристегнуть) как нельзя лучше соответствует принципу, по которому до сих пор строится их музыка: "Все должно естественным образом вытекать из песни, которая пишется из души, из воздуха, из сердца, но уж никак не из раскладки по гармонии. Мы не последователи, мы те, кто играет". В 1992 году были попытки записи с признанным московским гитарными авторитетом Андреем Сучилиным, но все его замысловатые эксперименты с сэмплами, аранжировками и пр. народ так и не услышал. Зато через некоторое время вышел первый альбом РАДЫ И ТЕРНОВНИКА "Графика" - сразу на CD, что по тем временам было в новинку, несколько неуверенный по звуку и неровный по вокалу, но вполне продемонстрировавший то, чем, собственно, группа занимается. На андеграунд (в ортодоксальном, то есть желательном понимании), во всяком случае, это точно не было похоже: безразмерные, зыбкие, с неясной мелодической линией, без куплетов-припевов, очень "настроенческие" песни - из тех, в которых не усваиваешь ни слова, но долго помнишь состояние, в которое они тебя ввели. Концерты той поры обычно просто выбивали из колеи (впрочем, с новичками это случается по сей день): вязкий звук, голос, от которого закладывает уши, головокружительные вокальные пассажи, черно-серебряный смерч волос, юбок, ожерелий - ни дать, ни взять ведьма. Не удивительно, что встрепенулись эзотерики-психоделики; и неудивительно, что Рада до сих пор отбрыкивается от не то, чтоб обвинений, - скорее, предположений насчет употребления различных трав и грибочков. В целях отчасти разъяснительных был составлен и опубликован так называемый манифест организованного группой движения "Psychodelic Fatum" (его главная цель - поиск единомышленников - почти не была достигнута). Странно, что элементарное: "Человек, воспринимающий музыку, как средство психоделического опыта, уже не нуждается в наркотиках. Ему доступен иной путь - путешествия в глубины подсознания, в мир образов, открывшихся под воздействием музыки" надо было кому-то доказывать. Термин "психоделия" здесь - тоже для доступности. Позже Рада обронила нечто про "магический реализм" - "потому, что когда пишут про мои тексты, пишут вообще что-то жуткое. Я думаю: ну, пускай будет так "Следующий "большой" альбом, "Печальные Звуки", появился далеко не сразу, записывался уже другим составом и, при общей узнаваемости, оказался на порядок профессиональнее, интереснее и сильнее, чем "Графика". О РАДЕ И ТЕРНОВНИКЕ заговорили совсем всерьез, слово "андеграунд" отпало как-то само собой, оставив после себя зияющую пустоту, которую стали закидывать терминами те, кто нуждался в определенности. Сама Рада предпочитает слово "индепендент": "Андеграунд - это сборище жутко ленивых людей, как правило, скучных, завернутых на себе и очень агрессивных". В 1997-м же году в народ пошли концертные альбомы, записанные в эфире радио "Ракурс" (где Рада вела какое-то время авторскую программу - о самых разных музыках и отнюдь не пропагандируя себя) и в клубе "Табула Раса". Всем, кому посещения "живых" выступлений были по разным причинам недоступны, они явили новую тенденцию в развитии группы (и Рады, естественно): песни стали короче, динамичнее и явно хитовее; их стало возможно запоминать, цитировать и - в отдельных случаях - даже двигаться в такт. Еще одна инкарнация - "Где-То Сказки Были" годом позже, акустическая сольная программа "камерных" песен, в электрическом концертном варианте отчасти не существующих. Этот альбом одновременно позволял максимально понять и усвоить радины тексты (тут хочется привести мнение заслуженной поэтессы Юнны Мориц, которой Рада по чьему-то наущению однажды принесла свои произведения в письменном виде: "Вы талантливый человек, но это не поэзия") - и демонстрировал разительное несоответствие развившегося и обогащенного занятиями у педагогов голоса Рады и бедноватого акустического аккомпанемента. То, что еще имело право на существование в очень маленьких залах (которыми Рада отнюдь не брезгует до сих пор, хотя смело утверждает, что ТЕРНОВНИК - группа стадионная), уже отжило свой век для записей. Неудивительно, что вскоре Рада окунулась в одно из максимально подходящих ей направлений - в трип-хоп. Однако эксперимент оказался несколько преждевременным. Записанный в неудачных экономическо-временных условиях (конец 98-го), альбом "Любовь Моя Печаль" производит впечатление потенциально интересного, но сильно недоработанного, особенно в инструментальной части. Или всему виной опять же нездешний голос, оттягивающий на себя внимание и заслоняющий электронные навороты? Хотя во Франции, например, - альбом попал и туда - "русский трип-хоп" едят да нахваливают. На Западе, между прочим, все работы РАДЫ И ТЕРНОВНИКА довольно однобоко считают готикой, что в какой-то степени описывает личные вкусы Рады ("от нее, как и от этнической музыки, меня меньше всего тошнит"), но в очень малой - музыку группы. Тем более, что она постоянно меняется. То появляются элементы латино - тонкие, вплетенные в общую ткань, но все же; то, вот недавно - скрипки. Последний концертный альбом РАДЫ И ТЕРНОВНИКА, "Русский Эпос", выпущенный менее года назад, уже не отражает сегодняшнего дня группы. На подходе новые два альбома - концертный и студийный. И они опять будут абсолютно узнаваемыми - и абсолютно непредсказуемыми. Одновременно. Так что же за птица такая - Рада? Тихая домоседка, не признающая тусовочной жизни и казенных пельменей - или экстатически заклинающая цепенеющих слушателей чародейка? Фаталистка, считающая, что "все то, что я делаю, рано или поздно до людей дойдет" и, в общем, не делающая резких движений для собственного продвижения по лестнице славы (хотя оно все равно имеет место быть)? Лентяйка, по-детски радующаяся тому, что ее занятие не подразумевает хождение "на службу" - или труженица, способная работать (то есть - писать стихи, репетировать, ездить на гастроли, сочинять музыку, наблюдать за своими ощущениями, ловить свои сны) сутки напролет? Символ печали, меланхолии, тоски и одиночества - образ из песен - или остроумная, легкая в общении, дерзкая, уверенная в себе девица? Кокетка, принципиально не желающая исправлять недостатки дикции (повод для постоянных придирок недоброжелательной критики), потому что "на картавость знаешь, как мужики западают!" - или резкая в суждениях, принципиальная в том, что для нее главное, не обращающая внимания на мелкие неудобства взрослая и умная женщина? Поэтесса, певица, музыкантша, художница (разве нет?); ведьма ("ну, если ты считаешь, что это комплимент"), ходящая босиком по серебряному лезвию Луны. Взмывающая к звездам в полночной тьме. Баюкающая, причитающая, плачущая, хохочущая, завораживающая, околдовывающая. Гамаюн, Сирин и Алконост в одном обличье. О чем поет ночная птица? Слушайте Раду: это ответ.
Екатерина БОРИСОВА (напечатано в журнале "FUZZ" - ноябрь 2000 года, воспроизведено с разрешения автора)